Mizuno Kaoru
Мидзуно Каору

Soul (Haku Shota)

⚜️ Дата рождения: 07.07.1998
⚜️ Деятельность: студент ÉnsAD, фотограф
⚜️ Ориентация: пытается убедить себя, что ему нравятся девочки, но получается так себе

⚜️ ИНФОРМАЦИЯ О ПЕРСОНАЖЕ ⚜️
⚜️ Переехал в Париж в начале 2019 года из Токио, где жил с 2013 года.
⚜️ Родной город - Саппоро на острове Хоккайдо.
⚜️ До недавнего времени не знал, что его родная мама была кореянкой, а вырастившая его японка - мачеха, согласившаяся на усыновление, поскольку родить своего ребенка она не могла. Решение не рассказывать об умершей родами матери принял отец. Правда всплыла при разводе в процессе судебного разбирательства по разделу имущества.
⚜️ После развода родителей переехал с мачехой (которую все равно считает мамой) в Париж к ее сестре и ее мужу, где в итоге и остался. Не ладит с кузеном и мечтает переехать в студенческое общежитие или на съемную квартиру. Мама с головой ушла в попытки построения новой личной жизни и из Франции уехала в США.
⚜️ Возвращаться в Японию в обозримом будущем не планирует, хотя ему там нравилось, и сам он, пожалуй, никуда бы не переехал, если бы так не сложились обстоятельства.
⚜️ Перевелся в ÉnsAD из престижного токийского ВУЗа, довольно легко сдал академическую разницу, но с французским языком пока есть проблемы. Говорит с очень сильным акцентом, очень мучается с каждым "л". Хорошо знает английский.
⚜️ Отец Каору был военным, но по состоянию здоровья был вынужден оставить службу. Дедушка, прадедушка и другие предки по отцовской линии тоже были военными, но сам Каору, к сожалению, не смог продолжить семейную традицию, здоровье не позволило ему пойти по стопам прадедушки, который был летчиком-камикадзе.
⚜️ Приемная мама Каору - мастер маникюра и педикюра, может найти работу где угодно, что и случилось.
⚜️ О родной маме Каору почти ничего не знает, отец отказывался обсуждать историю их знакомства. Он только знает, что она была медсестрой.
⚜️ У Каору больное сердце - он перенес несколько операций в связи с устранением коарктации аорты и дефекта межжелудочковой перегородки, он надеялся, что после операций сможет жить как здоровый человек, но, конечно, ограничений все равно остается много, и он вынужден постоянно принимать соответствующие препараты.
⚜️ Несмотря ни на что, Каору - очень позитивный парень, готовый жить настолько полной жизнью, насколько это возможно, он не жалеет себя и не любит грустить, не может жить без общения и обожает веселые компании.
⚜️ Фотография - это не только работа, но и любимое хобби, Каору нравится искать интересные кадры и снимать красивых людей. Помимо этого он пробует себя в написании фанфиков и учится рисовать мангу.

Способ связи: Есть у администрации

Как вы нас нашли? -

Средняя скорость игры: Предпочитаю играть быстро, если партнер тормозит, быстро выпадаю из сюжета

Пост от любого персонажа

- Со своей глупостью и дурью я как-нибудь уж разберусь, - пообещал Меркуцио. - Ты сегодня что-то уж очень щедр на наставления и советы. Мне сейчас почудилось, или ты решил со мной поторговаться? Странный же ты все-таки человек...
Он вздохнул и закатил глаза, чего в темноте не было видно, но что было весьма легко представить, учитывая тон, которым были произнесены последние слова. Он не понимал и не хотел понимать Доменико, но прекрасно осознавал, что полностью остаться в стороне не сможет, да скорее всего и не захочет. Но об этом совершенно точно не стоило задумываться прямо сейчас. Меркуцио был слишком раздражен, чтобы придумать что-нибудь дельное, а еще у него все еще чесались кулаки.
- Может, я люблю читать письма на ночь? - недовольно фыркнул он. Сперва они шли слишком медленно, теперь слуга копошился еле-еле и смотрел так гадко, что ему тоже хотелось врезать. Но вот письмо оказалось в руках Меркуцио, тот вздохнул с облегчением, буркнул что-то полагающееся при прощании и поспешил в свою комнату. Задерживаться подле кузена еще хотя бы на секунду ему уж точно не хотелось.
Письмо он прочитал утром. И утром же поговорил с дядей, но не о написанном, а о том, что услышал ночью. Попросил дядю давать кому-нибудь пробовать всю еду и питье, не особенно надеясь, что тот прислушается, пересказал услышанное так подробно, как только смог, рассудив, что герцог уж как-нибудь вспомнит, о чьей дочери могла идти речь, и примет меры, предложил свою помощь. В общем, честно постарался быть хорошим племянником, тем более что к дяде он относился много лучше, чем ко всем остальным своим родственникам.
Потом настал черед другого письма, которое нужно было не прочитать, а написать. И писать его Меркуцио совершенно не хотелось - с одной стороны. С другой... Если сегодня на Арене оба не получат совсем уж серьезные раны, ему, конечно, хотелось бы увидеть Теобальдо и в кои-то веки встретиться с ним не с мечом в руках, а на охоте, узнать, каким еще он может быть, выяснить, как быстро они сцепятся снова... И просто смотреть на него и ощущать его рядом - это уже было бы очень хорошо. В этом плане было прекрасно все, кроме наличия в нем Доменико. Который мог бы просто приказать. От этой мысли Меркуцио трясло, и он никак не мог понять, готов он так странно рисковать или нет. Он слишком хорошо понимал, что Теобальдо совершенно не в том положении, чтобы отказывать графу Урбино, но не менее отчетливо понимал и то, что если такое случится, этого самого графа он прикончит. Хорошо если не в самом начале охоты, взбесившись из-за какой-нибудь гаденькой и пошлой ухмылки, ему ведь много не надо, чтобы вспылить.
В конце концов письмо было написано. А Меркуцио решил, что если он передумает, то постарается ранить Теобальдо так, чтобы он остался жив, но на охоту точно поехать не смог.
К Арене он пришел ровно в полдень. В палаццо было тошно, его все раздражало, и он вышел раньше и отправился бродить по городским улицам, не зная куда еще себя девать и чем занять голову. Как это бывало в последнее время слишком часто, все его мысли крутились вокруг Теобальдо. Меркуцио отчаянно скучал, прекрасно понимая, что это бессмысленно, что человек, которого он полюбил, никогда не примет его в ином качестве, что они так и будут сражаться, пока один из них не погибнет. Он был уверен, что это случится довольно скоро. Он был уверен, что тем, кому суждено пасть, будет именно он. А как же иначе, если он не мог уже нормально соображать и сделался невнимательным, вместо того, чтобы следить за движениями противника, пялился ему в глаза и смотрел на его губы, мечтая выбить меч из его руки, прижать к стене, удерживая за запястья, и целовать долго-долго, то кусая губы, то лаская их со всей нежностью, на какую он только был способен?
Шатаясь по улочкам, Меркуцио нарвался на ссору, которой даже не запомнил; было глупо рисковать собой перед встречей с любимым врагом, но все вышло как-то само собой, и он потом даже не мог вспомнить лица поверженного противника. Это был не Теобальдо - вот и все, что он думал об этом поединке. На память от неизвестного ему осталась небольшая царапина, перечеркнувшая по диагонали нижнюю губу и подбородок, но кровь уже не шла, и он быстро забыл о ней.
До Арены он добрался в полдень, устроился в тени, все так же отчаянно скучая и по-прежнему не понимая, что же делать с этой охотой, кузеном, письмом, со всей своей жизнью. Прежде все было так просто и понятно, теперь же он хотел невозможного и не готов был отказаться от своего желания. Это давило на плечи и голову, это навязчиво билось в грудной клетке, пытаясь сломать ребра и прорвать диафрагму, это мешало спать ночью и не давало покоя днем. За время их странного знакомства Теобальдо видел Меркуцио разным, но никогда - таким мрачным, как сегодня. Увидев любимого врага, он ухмыльнулся, и на рассеченной губе выступила капля крови.
- Слишком надолго отложили мы эту встречу, - проговорил он, насмешливо щурясь. Обычно он смеялся, потому что ему это нравилось. Теперь же Меркуцио из последних сил пытался спрятать за насмешкой влюбленный взгляд сразу же потемневших глаз. - Скучал по мне?