Lucien Cho
Люсьен Чо

by guevara
Lee Minhyuk

⚜️ Дата рождения: 22.12.1991
⚜️ Деятельность: литературный редактор
⚜️ Ориентация: би
⚜️ Родственные связи: родители в 2010 переехали в Австралию и занимаются фермерством; женат на Кристин Дюссо с 2012 года

⚜️ ИНФОРМАЦИЯ О ПЕРСОНАЖЕ ⚜️
Люсьен родился и вырос в Бретани, у его родителей была большая ферма в пригороде Сен-Бриё. Он переехал в Париж, чтобы получить высшее образование, а родители вскоре продали ферму и переехали в Австралию, решив разводить овец вместо свиней.
Доходы семьи были достаточно большими, чтобы Люсьен уже тогда мог приобрести в Париже квартиру, а не жить в университетском общежитии. Впоследствии он продал эту квартиру и переехал в 19й округ Парижа, где приобрел просторную четырехкомнатную квартиру с видом на парк Ла-Виллет.
Хотя детство Люсьена прошло в основном за городом, на ферме, где он много помогал родителям, он всегда знал, что хочет связать свою жизнь с литературой. Ровесники дразнили его и называли навозным гением, он сочинял про них едкие стишки и правдоподобные сплетни, в общем, в долгу не оставался. И хотя все, включая его родителей, были уверены, что его любовь к литературе - это блажь, которая со временем пройдет, он сумел подготовиться к поступлению в университет и уже на первых курсах начал занимать призовые места в литературных конкурсах, а к концу последнего курса уже напечатал несколько повестей и сборник новелл.
В значительной мере на его творчество повлияла черепно-мозговая травма, точнее, проявившиеся вскоре осложнения. У Люсьена повышенное внутричерепное давление и компенсирующая киста эпифиза, которую нейрохирурги пока не рекомендуют оперировать, и с двенадцати лет он живет немного иначе, чем здоровые люди - видит невероятно яркие и реалистичные сны, по большей части кошмары, которые практически всегда прекрасно запоминает, склонен к субдепрессивным состояниям и полноценным эндогенным депрессиям, страдает от бессонницы и не может жить без снотворного.
Ко всему этому нужно еще добавить головные боли, которые не купируются приемом обезболивающих препаратов и часто сопровождаются тошнотой и рвотой, головокружение и склонность к обморокам. К счастью, Люсьен давно уже научился со всем этим жить и более или менее успешно скрывает свои проблемы от коллег, справедливо опасаясь, что отношение к нему изменится, если о его болезни станет известно, хотя на работе очень ценят его работоспособность - несмотря на проблемы со здоровьем, он часто берет дополнительную работу и с удовольствием задерживается по вечерам.
В настоящее время Люсьен сосредоточен на карьере литературного редактора, но продолжает издавать и собственные произведения, в основном новеллы и повести, не изменяя любимой тематике - ужасы и мистика. Также он является одним из коллектива авторов, работавших над литературной частью нескольких официальных приключений настольной ролевой игры World of darkness, больше всего ему нравится линейка о фэйри - пусть он не является бретонцем по крови, он всегда очень трепетно относится к кельтскому наследию, и эти мотивы часто встречаются и в его собственном творчестве. Но самая большая его любовь - это все-таки лавкрафтианские ужасы.
В свободное время Люсьен занимается фехтованием в клубе исторической реконструкции и ролевых игр, выезжает на полигонные ролевые игры и играет в настольные, с кубиками. Это его основное хобби, помимо этого он довольно много играет в компьютерные игры и пробует себя в рисовании - ему обычно сложно объяснить иллюстратором, что он хочет видеть на обложках и страницах своих произведений, поскольку его воображение рисует более жуткие образы, чем он может передать словами, поэтому он старается делать примерные наброски для таких обсуждений.
И работать, и отдыхать с Люсьеном сложно - поскольку голова у него болит днями и даже неделями напролет, настроение у него обычно плохое, он много ворчит и вредничает, у него и в нормальном состоянии довольно скверный характер, он легко злится, но долго остывает, он злопамятный и мстительный, в общем, с ним лучше не ссориться, терпения и вдохновения, чтобы вынести оппоненту весь мозг, ему хватит.
Люсьен рано женился - не от большой любви, а потому что ему всегда довольно тяжело было сходиться с девушками, так что он решил остановиться на Кристин Дюссо, на тот момент тоже студентке, учившейся на переводчика, которая была в него очень влюблена, и буквально после пары месяцев встреч предложил ей съехаться, а когда она через год заговорила о свадьбе, послушно купил ей кольцо и белое платье, надеясь, что теперь его быт будет обеспечен до конца дней, и ему ни о чем не придется беспокоиться. Но после регистрации отношений все изменилось, девушка заговорила о том, что у него дома, о ужас, есть какие-то обязанности, что недостаточно того, что они живут в его квартире и он за все платит, в общем, отношения пришлось выстраивать и настраивать долго и мучительно, но Люсьен все-таки считал, что проще сделать это с Кристин, чем искать новую девушку и проходить все это заново, в общем-то, брак в основном на этой идее и держится.
В настоящий момент пара находится на грани развода: Кристин хочет завести ребенка, а Люсьен категорически против, помимо того, что он в принципе ненавидит детей и испытывает при взаимодействии с ними ужас и крайне сильное отвращение, он понимает, что первый год жизни ребенка для него будет просто непрекращающимся кошмаром, ведь у него и без круглосуточных воплей почти постоянно болит голова, да и с бессонницей уход за младенцем тоже сочетается очень плохо. Он понимает, что как только жена найдет кого-то, кто захочет завести с ней детей, она уйдет от него, но сам подавать документы на развод не торопится, хотя регулярно ей изменяет и с другими девушками, и с парнями. Все-таки налаженный быт - это слишком удобно, чтобы разводиться сразу. Кристин занимается своими переводами из дома, у нее есть время на домашние дела и приготовление вкусностей, и это Люсьен до сих пор очень ценит.
У Люсьена и Кристин есть собака. Вообще-то он всегда мечтал о немецкой овчарке, но жена притащила в дом щенка йоркширского терьера, и они очень сильно из-за этого поругались. В качестве моральной компенсации Люсьену был доверен выбор имени, и с тех пор вечно тявкающую маленькую мерзость зовут Ми-го. При разводе Люсьен собирается отдать эту гадость Кристин, и вот тогда наконец-то можно будет завести нормальную собаку.
Люсьен очень любит все морское - ну, правда, в несколько искаженном восприятии, потому что первая ассоциация с морем у него - это Дагон и глубоководные, а также подводный дворец высокого лорда Ли-Тили из дома Балор. У него есть морской аквариум с разноцветными актиниями, его спальня стилизована под каюту корабля, у него на правом колене есть татуировка в виде кита, закрывающая шрам, а на левом боку - татуировка в виде большой зубастой глубоководной рыбы, в отпуске он может часами бродить по берегу моря или вообще не вылезать из воды, при возможности отправиться на морскую прогулку на яхте или моторной лодке он всегда выбирает самые длинные маршруты, он с удовольствием изучает справочники о морских обитателях и смотрит познавательные передачи.
Свободно говорит на английском, хорошо знает испанский, но совсем не знает корейский язык.
Есть права, по городу ездить не любит, но с удовольствием выбирается за город и в родную Бретань.
У Люсьена есть и не морская татуировка - красная роза в богато украшенной рамке на загривке.

Способ связи: вконтакте ⚜️ telegram: @Jubel_jubeL

Как вы нас нашли? я возглавляю это безобразие

Средняя скорость игры: писать всегда, писать везде я немножко маньяк

Пост от любого персонажа

Родственники бывают разными. Юстасу определенно не повезло: ему кузен и кузина достались мало того что странные, так еще и с дурацкими привычками. Например, они выдумали какую-то Нарнию и часами могли обсуждать приключения в выдуманной стране - вот же бездарная трата времени! Лучше бы книгу какую-нибудь почитали. Познавательную, разумеется. Сам Юстас познавательных книг читал предостаточно и потому подозревал, что у Эдмунда и Люси попросту не все в порядке с головой. Навязчивый бред, раскол сознания и тому подобное - потому как обсуждали они эту свою Нарнию совершенно серьезно и как будто бы ни капли не сомневались в ее существовании! В познавательных книгах такое называлось умным словом "шизофрения". Смущало их кузена только одно: ему еще не попадались описания случаев, когда два пациента заболевали одновременно и переживали одинаковые симптомы, вплоть до идентичных галлюцинаций. Но ему, должно быть, попадались плохие справочники, неполные. Ничего, однажды он выяснит, что с ними такое творится! Нужно только наблюдать за ними повнимательнее...
Это было несложно: в собственном доме (а Эдмунд и Люси приехали в гости, причем надолго, что не могло не раздражать) Юстас ориентировался превосходно и отлично знал, откуда удобнее следить и подслушивать разговоры. Он умел сидеть тихо-тихо, так что его не замечали. А еще, наслушавшись их дурацких историй вдоволь, он любил неожиданно ворваться в комнату и заявить, что никакой Нарнии нет, и они тратят время на ерунду. Так он собирался поступить и сегодня, заметив, что гости снова решили пошушукаться в комнате, куда поселили Люси. Он устроился за дверью и начал слушать. Разумеется, говорили они о своей дурацкой Нарнии, других тем у этих двух недоумков, похоже, просто не было! И куда смотрели их родители? Альберта и Гарольд (своих родителей он называл по имени) покупали ему полезные книги, водили в музеи и на выставки, словом, всячески помогали своему сыну развиваться и совершенствоваться; родители же этой бестолковой парочки, похоже, даже не замечают, что дети их бредят и тратят уйму времени на разговоры о выдуманной стране. Ну и ну! Подумав, Юстас решил, что нужно будет все-таки рассказать об этом Альберте, может, она сумеет вразумить своих родственников. Хоть он и не любил своих кузенов, а все-таки он опасался, что они, вероятно, тяжело больны. Вероятнее, конечно, что они просто непроходимо глупы и до сих пор не могут наиграться (а ведь пора бы уже бросать такие глупости), но и заболевание исключать было нельзя.
Разумеется, Эдмунд и Люси опять болтали о Нарнии. Послушав их какое-то время, их кузен криво усмехнулся и резким рывком отворил дверь. Мальчик и девочка аж подпрыгнули - они хоть и знали, что он часто подслушивает, но не ожидали, что он появится вот так внезапно.
- Все играете, еще не наигрались, - проворчал Юстас. И как это обычно бывало в подобных случаях, начался оживленный спор. Весь разговор он потом припомнить не мог; зато он очень хорошо запомнил картину с нарнийским парусником, которую они обсуждали. Люси считала ее красивой. Аргументы она приводила просто потрясающие: ей все чудилось, что корабль на ней словно и взаправду плывет, и вода будто взаправду мокрая, и волны будто взаправду колышутся. Как будто не видно было, что техника у нарисовавшего ее художника была так себе, и мазки были слишком крупными и грубыми! А потом началась какая-то чертовщина. Эти несносные Певенси словно заразили его своим безумием! Юстасу тоже вдруг показалось, что волны на картине покачиваются, и он аж позеленел: на море он был лишь однажды, и его одолела такая морская болезнь, что даже на нарисованные волны смотреть ему было тошно. А потом...
А потом они оказались в воде. Позже Юстас кое-как вспомнил, что из картины полилась вода, и он хотел снять ее со стены и изорвать, но вот как он очутился внутри картины... Этого он осознать так и не смог. А море было настоящим. Даже слишком! И весьма холодным! Плавать он толком не умел, потому вцепился в Люси; к сожалению, толку от этого было мало, потому что бестолковая девчонка вместо того, чтобы помочь ему, сама начала тонуть. Ну и дура! Потом Эдмунд оттащил его от сестры, но и от него толку было мало. Юстас то и дело с головой уходил под воду, а когда выныривал, начал истошно орать.
Через несколько минут все было закончено: Люси, Эдмунда и Юстаса подняли на палубу, и Каспиан приказал, чтобы их величествам принесли согретого пряного вина и теплые одеяла. Оба Певенси как будто даже обрадовались встрече, но Юстасу этот парень в странного вида мокрых белых одеяниях никакого доверия не внушал. И вообще, ему было страшно! Чуть отдышавшись, он вскочил на ноги и поспешил к борту, надеясь увидеть раму картины, уцепиться за нее и забраться обратно в комнату, но никакой рамы не было. Нигде. Вокруг было только синее море и синее же не было с редкими пушистыми белыми облачками. Осознав это, он весь позеленел от ужаса.
Бескрайнее море вокруг и никакой возможности вернуться домой. Хуже не придумаешь! Осмотревшись, Юстас убедился, что деваться с этой проклятой посудины некуда. И это что, корабль? Развалина это старая, вот что! Никто давным давно не делает кораблей из дерева: это ненадежно, доски гниют, гвозди ржавеют, паруса рвутся, рулевой механизм примитивный, того и гляди развалится все! Всякому разумному человеку известно, что корабли делают из устойчивой к коррозии стали, сплавов алюминия и еще титана, которые в морской воде не ржавеют, устойчивы к перепадам температур и способны выдерживать высокое давление. А дерево - это позапрошлый век, нелепый пережиток! Глупость эти парусные судна, бестолковые они, ненадежные, если ветер слабый - корабль еле ползет, если штиль - так вообще стоит. Ну есть тут, допустим, весла, но долго ли могут люди грести без отдыха? Вот то ли дело мощный мотор! Да, настоящему кораблю и штиль не страшен, и на команду так сильно тратится не нужно, можно сэкономить и на жалованиях, и на закупках еды и всего остального, и места под полезный груз больше останется.
Пока Юстас осознавал, на каком убогом судне он оказался, ему принесли какую-то дурно пахнущую дрянь. В нос ударил запах специй и... Чего, алкоголя? Гадость какая, это же вредно! И Люси еще совсем маленькая, к тому же, женщинам пить вообще нельзя, это верный путь в могилу, причем путь отвратительный - через разложение личности. Да о чем они тут думают вообще?!
- Это же вредно! - возмущался он, - У вас что, нет пастеризованного сока? Сок обязательно должен быть пастеризован, иначе в нем могут сохраниться опасные микробы! Качественный сок должен быть обогащен витаминами и микроэлементами, в одном стакане должна содержаться по меньшей мере треть дневной нормы! Как это? Вы тут сырую воду пьете?! Это безответственно!
Но сока ему не принесли, а мерзкое вино со специями вроде бы немного согревало. Пришлось травиться этой дрянью: риск простудиться был недопустимо велик. А вот Люси и Эдмунд хлебали мерзкое пойло с радостью. Идиоты! Им бы только съесть или выпить какую-нибудь гадость, совсем о здоровье не думают. Ну и ладно. Их проблемы, им же хуже. Отвечать за своих бестолковых родственников он не обязан.
- Славного же моряка ты с собой привел! - негромко произнес парень, с чего-то возомнивший себя королем. Вот же глупость! Много же о себе он возомнил, самому ведь лет-то ненамного больше, чем Юстасу, еще учиться и учиться! Впрочем, чему тут было удивляться? Из рассказов своих драгоценных родственников мальчик быстро уяснил, что в этой их Нарнии все сумасшедшие. А это что же получается? Они заразили своим безумием, и он теперь такой же жалкий умалишенный, как они? А вылечиться от этого можно?! К сожалению, именно этот момент выбрал для своего появления отважный Рипичип.
- Это еще что за гадость? Уберите сейчас же! - воскликнул Юстас, до которого все-таки дошло, что вышагивающая на задних лапах здоровенная то ли крыса, то ли мышь ему не мерещится. Но Эдмунд и Люси встретили это ходячее недоразумение с восторгом, девчонка вообще смотрела так, будто ей ужасно хочется его затискать. Фу! Трогать мышь руками! Да они же в отбросах роются и по канализации лазают! Странный грызун расшаркивался так, будто начитался исторических романов. Смотрелось это просто отвратительно!
- Да уберите же эту тварь! - воскликнул Юстас, - Терпеть не могу мышей! Мыши - мерзость! И все дрессированные звери - пошлая, вульгарная мерзость!
Выбросить грызуна за борт - и дело с концом! Может, он и дрессированный, но наверняка ведь заразный и подъедает запасы. Страшно даже представить, кстати, столько может сожрать мышь такого размера... Но Каспиан слова гостя напрочь проигнорировал. Его, видите ли, гораздо больше заботило, что оба Певенси расчихались.
Вскоре Юстасу стало совсем тошно. К сожалению, и в прямом, и в переносном смысле сразу: у него началась морская болезнь, что само по себе было просто ужасно, так ведь еще и члены команды этой дурацкой посудины пристали к нему с советами - тоже, конечно, с дурацкими. Советовали принести говорящему грызуну извинения. Идиоты! Это же мышь, тупое животное, вредитель причем, просто выросшее до громадных размеров. В мышеловку такая мышь, понятное дело, не попадется, но ведь можно же придумать ловушку соответствующего размера! Хотя разумнее и проще было бы скинуть эту гадость за борт - и дело с концом! К сожалению, легче от таких рассуждений не становилось. Чем больше Юстас вспоминал о мышиных привычках и переносимых этими грызунами заболеваниях, тем сильнее его рвало.
Конечно, должной помощи он не получил. Его проводили в какую-то жалкую дыру, которую никак не выходило называть каютой, дали старое ведро - и все. Юстас завернулся в побитое молью одеяло (колючее и кусачее, конечно же, ну что за условия?), свесился с края кровати и продолжил извергать выпитое вино и плотный, к несчастью, завтрак, съеденный утром. Вскоре ему уже казалось, что его потихоньку выворачивает на изнанку, но рвота никак не прекращалась
Дальше, разумеется, было только хуже...
Безумие только набирало обороты. Кто бы мог подумать, что в этом дурацком якобы волшебном мире существуют самые настоящие работорговцы? Возмутительный пережиток прошлого, вопиющий и омерзительный! Юстас, конечно, успел уже понять, что на права человека здесь все хотели плевать с самой высокой колокольни, но чтобы до такой степени?! Это же вообще ни в какие рамки не лезет! Ужас! И, конечно, очутиться в плену не повезло именно ему. Его хрупкое здоровье и так безнадежно пошатнулось из-за отвратительного питания и отсутствия нормальных витаминов, а еще из-за постоянной качки (о психическом здоровье и вовсе задумываться было страшно, что и говорить), а теперь еще и это: какие-то ужасные подвалы, смрад и грязь, стенающие пленники, грубые работорговцы! Но самым обидным и досадным было даже не это: неприятно, когда тебя пытаются продать, но когда тебя никто покупать не хочет... В общем, эти события оставили неизгладимый отпечаток, и Юстас долго еще изливал свою боль дневнику, смысл каждой записи в котором сводился к неизменному: "Меня окружают идиоты".
Потом это все-таки немного забылось: на корабле тоже хватало неприятных моментов, и хотя его по-прежнему окружали идиоты, записи в дневнике стали более разнообразными, например, этим утром Юстас написал следующее: "Сегодня опять почти ничего не ел, потому что никто не заботился о приличной еде. Нечего и говорить, что здесь нет ни радиопередатчика, ни сигнальных ракет, чтобы в случае экстренной ситуации подать сигнал бедствия. Это лишний раз доказывает то, что я им всё время толкую: более чем глупо плыть в этой гнилой лохани. Если бы ещё люди были как люди, а то ведь звери в человеческом облике!"
А потом вдруг оказалось, что радиопередатчик и сигнальные ракеты были бы очень даже кстати: начался шторм. Хотя и капитан, и команда и этот так называемый король Каспиан уверяли, что в это время года в этих широтах штормов не бывает!
- Я же говорил! - Взвыл Юстас, давно уже подозревавший, что эти прогнозы - чушь собачья, только его, к сожалению, тогда никто и не подумал послушать. - Я же говорил, что мы все потонем вместе с этой проклятой посудиной! Когда нам выдадут спасательные жилеты? Они надежные? А шлюпки? Наверняка шлюпки здесь такие же старые и убогие! И текут! Мы все умрем!
- Юстас! Гейл! Пойдёмте скорее!!! Наверху оставаться опасно, а помощи от нас как с бобра молока! - Люси и Эдмунд тоже считали себя тут великими правителями, и это злило просто неимоверно, почему эта сумасшедшая соплячка вообще считает, что может ему указывать?! - Только под ногами будем путаться, да команде лорда Дриниана мешать.
- Никуда я не пойду, пока мне не выдадут спасательный жилет! - Возмутился Юстас и, естественно, и не подумал сдвинуться с места. - Это вопиющее нарушение всех правил техники безопасности! Я требую, чтобы мне немедленно выдали спасательный жилет и показали самый короткий путь к шлюпкам! Я не хочу пойти на дно вместе с этим кораблем, когда он начнет тонуть, мы должны все погрузиться в шлюпки и отплыть на безопасное расстояние. Сигнал бедствия, как я понимаю, так никто и не подал?